Елена Мариничева

Блестящая лекция. Профессор МГИМО  Валерий Соловей рассказывает о принципах и способах медиа-манипулирования, в частности, на российском тв,  - на примере освещения событий в Украине. Вселяет оптимизм. Почему? Я считала и считаю, что рос. тв  (гос.каналы) - это сейчас здесь оружие массового поражения, с немалыми, кстати, жертвами: поговорите об Украине (а лучше не рискуйте) с соседями, знакомыми, некоторыми недавними товарищами...  Трагично, да?  Но в этой лекции наглядно и не без юмора показывается, что ж-ж-жуткое и властное (над согражданами) тв - это разбирающийся на шурупчики инструмент манипулирования. И защита от него есть.

за ролик спасибо olena nekora

Были на вручении младшему сыну красного диплома МГУ. Отличникам физфака велели явиться за полтора часа до начала церемонии. Как оказалось, для... репетиции. А именно, - чтоб выучились стоять смирно и не запинаясь повторяли за ведущим слова "Клятвы выпускника". Среди клятвенных обещаний были странные:
( Collapse )

ТАНЯ МАЛЯРЧУК
с украинского

Aurelia aurita  (Медуза- лат)



...Белла заходит по пояс в воду и ждет. Вода голубая и теплая. Белла видит сквозь нее свои пальцы на ногах, видит крошечных мальков форели. Они крутятся вокруг Беллиных ног, легонько, едва ощутимо покусывают, но Белле это приятно.

— Вы готовы? — вдруг слышит его голос

— Да, — отвечает.

— Как сегодня будем плавать — кролем или собачкой?

— Если можно — собачкой... Я, знаете, больше люблю собак.

Он едва заметно улыбается. Но ему нельзя улыбаться. Он учитель. Серьезный учитель. Снова я сказала глупость, думает Белла.

— Пойдем на более глубокую воду, — говорит он.

— Я боюсь.

— Не нужно бояться. На мелководье вы никогда не научитесь плавать, всегда будете бояться. Пойдем.

Белла делает шаг вперед. Вода уже по грудь. Еще один шаг — по шею.

— Я боюсь. Я дальше не пойду.

— Вы не утонете. Я рядом.

— Я не боюсь утонуть.

— А чего вы боитесь?

Вас, думает Белла, но вслух ничего не произносит.

Полностью здесь:
http://magazines.russ.ru/druzhba/2010/8/ma10.html

Это рассказ из книги Тани "Зверослов". Напомню, что один рассказ из той же книжки - "Ворон" -  уже опубликован на русском в журнале "Новая Юность": magazines.russ.ru/nov_yun/2009/4/ma3.html
Ну и "Новый мир"(там  переводная  проза Малярчук появилась впервые) не раз помещал рассказы и эссе Тани.

Вчера я была абсолютно счастлива. Позвонили мама с сестрой и веселыми голосами позвали "просто в гости". Маме - за 80, сестра - давно и  грустно болеет. Но именно вчера я поехала к ним не за тем, чтобы "спасать", или вызывать врачей, или укладывать одну из них в больницу (в последнее время такое случается все чаще), внутренне сжимаясь по дороге от тревоги и беспокойства, - а просто так, "в гости". И какое же это счастье, когда родные руки ставят перед тобой тарелку с  вкусно, "как в детстве" приготовленной снедью, да еще норовят подложить кусочек получше, и как в детстве можно даже "не слушаться", и видеть не искаженные болью, а сияющие  дорогие лица. Шатающийся мир, в котором и так "все держится едва", обретает устойчивость и равновесие, и, кажется, что так будет всегда..."Сглазить" не боюсь, все "сглажено" давно, тревога и беспокойство о них  для меня - норма . Но бывают  и такие вечера и дни как вчера. И тогда " я тихо шепчу: "Благодарствуй, Ты больше, чем просят, даешь"... Привезла им   фотки своих  запорожских школьных друзей: вот какими они были, вот какими стали.  Ахали, охали, смеялись, вспоминая те времена, когда мы с сестрой были школьницами, а мама- молодой женщиной. Вот такой, как на этом снимке  ( Я - та, что с бантом :)) .

  "День Татьяны - все студенты пьяны,"- говорила нам с сестрой бабушка, похохатывая и победно глядя вокруг. Религия, вера были напрочь отделены от нашей жизни (во всяком случае во внешних ее проявлениях), и мы твердо знали, что день Татьяны потому так и называется, что у нашей бабушки Тани День рождения. Ах наши бабушки! Что бы с нами было без них! Я не о том, что сидели, нянчились... Вот переводила недавно украинку Марию Матиос о советизации Западной Украины, о принудительной коллективизации, и все бабушку мою вспоминала. И ее семью Стародубовых - мощный клан: крепкий дед, шестеро братьев, свой "выезд", "красные лавки" в Саратове - в один прекрасный (несчастный) день раскулачили и отправили в Сибирь. Дети постарше "дунули"(бабушкино слово!), не дожидаясь оперуполномоченных, в Саратов. Остальных вывезли. Дед от пережитого умер. Умерло еще несколько братьев. Что там было, в далекой Сибири, как они жили - не знаю. Бабушка все больше про поволжское свое детство рассказывала. Вокруг стояли советские времена. И казалось, что они навсегда. Сама я не рассспрашивала. Почему?... А когда в конце восьмидесятых заговорили уже обо всем - бабушки  не было, - не спросишь. Но всегда одновременно с новым откровением о прошедшей "кровавой эпохе" сталинщины - я думала о ней и ее братьях.
 О том, какой веселой она была и мудрой. О том, как елку, например, наряжать учила - крепкие нитки привязывать к самым большим и тяжеловатым стеклянным шарам и шишкам и вешать их на самые высокие ветки. Правда, елок в моем Запорожье не было - были сосны, но все равно - "елка". В последние годы бабушка прятала в сумочке иконку. Мы с сестрой находили и стыдили ее. Бабушка в ответ только  похохатывала в своей неповторимой манере. Научила меня вязать, вышивать, плести кружева (все это я забыла, как делать!).  Пела, уже нянча моего старшего сына, тоже бодрую и победную песенку-считалку:"туру-туру-таракан- где ты зиму зимовал? - по царским городам..." "а что царь делает?, - вступал пискливым голосом сынишка - писулечку пишет..." - и они вместе заливались смехом, и мы - юные студенты-родители  тоже.
Сегодня младший сын пойдет сдавать последний экзамен зимней сессии. Потом - может и закатится куда-нибудь. Бог весть. "День Татьяны - все студенты пьяны".

Бабушка, видишь, я мою в передней пол.
У меня беспорядок,
но в общем довольно чисто.
Глажу белье, постелив одеяльце на стол,
И дети мои читают Оливер-Твиста.

Бабушка, видишь, я разбиваю яйцо,
Не перегрев сковородку, совсем как надо.
В мире, где Хаос дышит сивухой в лицо,
Я надуваю пузырь тишины и уклада.

Бабушка, видишь,
я отгоняю безумье и страх,
Я потери несу, отступаю к самому краю:
Рис еще промываю в семи водах,
А вот гречку уже почти не перебираю.

Бабушка, видишь, я в карауле стою
Над молоком, и мерцает непрочная
сфера…
Вот отобьемся —
приду наконец на могилу твою,
Как к неизвестному воину,
бабушка Вера!
          
       (Марина Бородицкая, 2007г)